Служил я как–то у одного миллионера. Подрабатывал. Обслуживал ИТ–барахло в его конторе. Контора располагалась ни много ни мало в центре Москвы в особняке типа 18–го века, который, якобы, был чуть ли не памятником архитектуры.
И был у этого миллионера кабинет на втором этаже. Роскошный, помпезный кабинет с лепниной на потолке, колоннами в римском стиле, мебелью "под старину" из какой–то редчайшей породы дерева (чуть ли не последнее дерево этой породы на планете ушло на этот гарнитур). С огромным столом буквой «Т» в середине, с мраморными скульптурами по обе стороны стола, со стульями вдоль ножки буквы «Т» из все того же, уже не существующего дерева. С тяжелыми бархатными портьерами с золотыми кисточками. С гигантским телевизором «Loеwe». С президентским кожаным креслом во главе стола. Со шкурой медведя, небрежно брошенной на уникальный паркет, выполненный по спецзаказу в итальянских мастерских, естественно вручную. С комодом, уставленным разнообразными кубками, наградами и фотографиями, где этот миллионер так запросто, жмет лапы первым лицам нашей страны, и не только нашей. Такой настоящий миллионерский кабинет для серьезной миллионерской работы.
В том кабинете был аквариум метра полтора в ширину и метр в высоту, на какой–то дизайнерской подставке. И жили в том аквариуме диковинные рыбы. Вы уж меня простите, я не ихтиолог, и в аквариумных рыбах понимаю как сантехник в tcp/ip протоколе, но ходили слухи, что рыбы эти стоили каких–то безумных денег. Безумных настолько, что можно было бы заподозрить в этих рыбах некое мистическое начало. И было этих рыб две — самец и самка. И приезжал раз в три дня к нам в контору специально обученный человек, специалист по рыбам, аквариумам и аквариумным технологиям, естественно, за огромные деньги. Рыбы то — не пескари чай, прудовые. В общем, сервис такой. Воду поменять, анализы там разные и замеры сделать, фильтры проверить, если чего надо, долить–досыпать–заменить, короче говоря, за чудо–рыбами приглядеть.
И была у этого миллионера секретарша, немолодая тетенька. Очевидно, миллионер был к ней по–деловому очень привязан, и куда бы его не заносила его миллионерская судьба, в какие бы кабинеты он не садился — везде неизменно она была при нем.
Однажды, уж не знаю с чего бы это, предложила мне эта секретарша проассистировать ей в кормлении рыб. Не то, чтобы ей нужна была помощь, но развлечения для.
— Пойдем, — говорит, — поглядишь, как я их кормить буду, ну и сам попробуешь, если не испугаешься. Знаешь, — говорит, — какие они активные, когда кормятся! Так и норовят выскочить из воды!
В общем, заинтриговала, плутовка. Ну так это дело нехитрое, меня–то, любителя флоры и фауны, такими заманухами купить. Повелся, да и не трус же я, — чего, думаю, там бояться? Рыбы же, не леопарды. Согласился.
Подходим к аквариуму, а рыбы и впрямь всполошились, к крышке прильнули, мечутся под ней как шальные, чуют, что кормежка грядет. Те же собаки Павлова, только в воде и не лают. Секретарша из дизайнерской аквариумной подставки достала какие–то пластиковые брикеты, похожие на сливки, что к кофе подают. Отсоединила один брикет от остальных, коготком надорвала целлофановую пленку и пальцами извлекла оттуда нечто, похожее на морскую капусту, только красного цвета (и то и то выглядит отвратительно). Держит она одной рукой щепотку этой красной рыбьей еды, а другой рукой крышку на аквариуме приоткрывает. Я еще подумал: неужели им это по вкусу, говно же наверняка редкостное и пахнет как говно, но мне их рыбьи пристрастия не понять. Рыбы тем временем под крышкой чуть ли не в экстазе забились. То есть, натурально, носами крышку открывать помогают и хвостами трепещут.
— Ну, гляди, — сказала секретарша, занося руку с рыбьей вкусняжкой над открытой крышкой.
И тотчас рыбы, действительно, прыгать стали к руке. Секретарша крышкой–то щель прикрывает, не давая им совсем разойтись. А рыбы, надо сказать, немаленькие — покрупнее ладони будут и жирные такие, со ртами громадными, а во ртах зубы мелкой пилкой. В общем, пихнет она им щепотку в щель и прикроет крышку. Затем снова приоткроет, опять пихнет и снова прикроет. А рыбы ну гонять корм по аквариуму, жадно хлопая ртами и тыкаясь друг в друга мордами. Вода кипит, всплески, брызги.
— Ну что, хочешь попробовать? — лукаво она меня спрашивает. — Отчего же не хочу, конечно попробую, видно же — дело–то нехитрое.
— Только, — говорит секретарша, — крышку широко не открывай а то они выскочат чего доброго.
— Ага, — отмахиваюсь я, улыбаясь, — выскочат и на нас набросятся, и тогда нам несдобровать.
Ухватил я побольше корма, занес над аквариумом, рыбы — точно псы голодные — носы вверх навострили и хвостами виляют. Приоткрыл крышку и небрежно так, без лишней суетливости, протянул в щель щепотку красного корма. А сам спокоен как питон: рыбы же аквариумные, не леопарды. И тут одна из рыб, с элегантностью Сергея Бубки и с такой же мощью, взлетает над водой (крышку то я шибко приоткрыл) и впивается мне в палец. Впивается, натурально, зубами, фактически нанизавшись мне на него до половины фаланги. Я такого расклада никак не ожидал!
От неожиданности руку отдернул, а рыба — что бы вы думали — висит на пальце, впилась мертвой хваткой как английский бульдог! Мгновение замешательства! Крышка с хлопком падает, брикет с кормом выскальзывает на пол, естественно, разбрасывая по итальянскому паркету содержимое. Секретарша в шоке, пока не визжит, но на лице уже есть все предпосылки.
Итак, стоп–кадр: аквариум, мерзкий красный рыбий корм неприглядными ляпами на итальянском паркете в радиусе метра, секретарша с открытым ртом, готовым к выдаче нелицеприятных слов в мой адрес, и я в безумной позе с рукой, вздернутой вверх, с диковинной рыбой на пальце, словно демонстрирую присутствующим свой нежданный улов.
— Б...ть! — выдыхает секретарша (интеллигентная женщина, с флюинт инглишем), — ну я же говорила!
Рыба тем временем, ощутив дискомфорт воздушной среды, начинает извиваться, но пасть не разжимает, а зубки ее, надо сказать, как и полагается хищникам, загнуты внутрь, то есть стряхнуть ее с пальца против ее воли едва ли возможно. После секундной слабости ко мне возвращается самообладание, и я предпринимаю попытку запихнуть рыбу обратно в аквариум. Приоткрываю крышку и тут же натыкаюсь на торчащую из–под нее морду другой хищницы, которая всем своим видом показывает, что не прочь присоединиться к разборке и поддержать сородича. Та, что на пальце, изгибается, как и подобает рыбе, чем препятствует возвращению себя в аквариум через узкую щель от приоткрытой крышки. И все это сопровождается причитаниями секретарши, смысл которых сводился к обличению моих нерасторопности и легкомыслия, поэтому я их опущу.
Ситуация резко вышла из–под контроля, рыба назад не запихивается, крышка открыта, вторая рыба, совершая над водой сальто–мортале вот–вот тоже окажется за пределами аквариума, а секретарша создает не способствующий сосредоточению и разрешению ситуации звуковой фон, да еще бесполезно жестикулирует, чем, как мне показалось, еще больше раздражает обезумевших рыб. Короче — я начинаю нервничать.
Борьба с рыбой затянулась, подумал я и резко тряхнул рукой в попытке сбросить зубастую с пальца в аквариум. Но не тут–то было, она словно срослась с моим пальцем и все больше проникала зубами в кожу. Но тогда я не чувствовал боли, все мое внимание было сосредоточено на процессе отделения себя от рыбы. Еще один рывок рукой! И еще! Уже отчаянно, чуть ли не приложив рыбу о стенку аквариума! И тут, вероятно, в мгновение провальной попытки рыбы перехватить поудобнее мой палец, она слетает с пальца, ударяется о крышку, и вместо того, чтобы, смирившись с поражением, нырнуть в аквариум, она в очередной раз резко изгибается, продолжая борьбу, и отскочив от крышки…. падает на пол, прямо в размазанный корм.
Как пара мангустов, мы вдвоем с секретаршей метнулись к полу. Со стороны могло бы показаться, что это война двух бродяг за золотую монетку.
— Крышку! — вскричала секретарша прямо мне в ухо! — Крышку закрой!
Я разогнулся подобно пружине, хлопнул крышкой, кажется, прямо по морде второй рыбине, и снова упал на пол. Ухо
зазвенело. В четыре руки, как в несколько раз ускоренном кино, мы шарили по мокрому полу, размазывая корм еще больше, стараясь ухватить скользкую рыбу. Та, в свою очередь, билась в припадке, не останавливаясь ни на секунду, и явно намереваясь сражаться до конца.
— На меня! Гоните ее на меня! — командовал я, будучи не в состоянии остановить этот воинственный танец. — В угол! Там ей деться некуда!
Изловчившись и накрыв ее двумя ладонями, я попытался оторвать ее от пола.
— Ты ее только не придави! — умоляла секретарша. — Иначе он меня убьет!
И тут я вдруг вспомнил где я нахожусь, и как все начиналось, и что это за рыба, и чем все это может кончиться, если что–то случится с этой рыбой. Довольно сильно прижав рыбу к полу, я глянул на секретаршу, которая накрыла своими ладонями то, что торчало из–под моих. Она ответила мне холодным взглядом, полным разочарования. Мне стало стыдно.
— Ну же, — прервала она мое замешательство. — Сдохнет же!
Рыба под натиском четырёх рук заметно ослабла. Ее зубастая пасть была широко открыта в тщетной попытке сделать вздох, а между моих пальцев зиял стеклянный глаз. Еще раз с силой изогнув упругое тело, она агрессивно растопырила спинной плавник, натянув между иглами переливающиеся перепонки, затем обмякла и сдалась. Плотно обхватив чешуйчатое рыбье тело, я наконец оторвал ее от пола. Рыба сделал еще несколько попыток к сопротивлению, но на фоне былого напора это было ничто. Я еще плотнее сжал ее в пальцах, наколовшись на иглы спинного плавника, но даже не обратил на это внимания. Мы все устали. Ее туловище было все в корме, в пыли, и даже какие–то волосы намотаны на хвост, мы ведь хорошенько погоняли ее по полу. Кое–где в чешуе недоставало чешуек. Я спешно плюхнул ее в воду аквариума. Рыба вяло вильнула хвостом, опустилась на дно и замерла.
На следующий день, вечером, я решил заглянуть на 2–й этаж и справиться о последствиях незадавшегося кормления. Поднимаясь по лестнице, я услышал голос того специалиста по рыбам, который регулярно приезжал следить за их состоянием. Я вошел в кабинет секретаря.
— Почистил аквариум и фильтр поменял, — отчитывался специалист о проделанной работе.
— Нормально там все? — спросила секретарша у спеца, переводя напряженный взгляд на меня.
— Нормально. Только... самочка… приболела, похоже. Чего–то неважно выглядит она и не активная. Может, самец ей не приглянулся. Или стресс у нее какой, — озабоченно констатировал специалист, — хотя… с чего у нее тут стресс–то… в таких–то условиях… но такое бывает, — печально предположил специалист.
Секретарша хмыкнула, не сводя с меня жесткого взгляда.
— Но ничего. Я воду поменял и корм с добавкой оставил. Вы им тоже его давайте, один раз вечером, по щепотке. Поправится… и не таких выхаживали, — с улыбкой резюмировал специалист.
Нет записей, Ваша будет первой.